В третью стражу [СИ] - И Намор

    - Насколько я могу судить, - Олег уже взял себя в руки и говорил совершенно спокойно. - Себастиан был бисексуалом, но вторую ипостась своей сексуальности в жизнь ни разу не воплотил.

    - И? - Спросил Виктор.

    - Всегда стоит контролировать ситуацию. - Пыхнув сигарой, сказал Олег. - А расположение Гейдриха стоит укрепить, и ведь там еще мой старый приятель Шелленберг околачивается.

    - Ты знаком с Вальтером Шелленбергом? - Вот тут Степана проняло, так проняло.

    - Шелленберг в тридцать шестом еще никто и звать его никак. - Ольга осталась довольна реакцией друзей. Все-таки это замечательно иметь такую память, как у нее. Всегда есть повод и возможность утереть кое-кому нос.

    - Так и есть. - Кивнул Олег. - Пока он уступает мне по положению и степени доверия Гейдриха. Но пройдет немного времени, и...

    - Да, с таким типом следует дружить. - Согласился Степан.

    - Поедешь укреплять связи? - Виктор явно не считал, что это единственная цель поездки Олега и, разумеется, оказался прав. Ольга ведь тоже кое-что понимала и ситуацию просчитала верно.

    - Разумеется, нет, - покачал головой Олег. - Я думаю, что с Гейдрихом можно сыграть по-крупному. Он дал мне свободу действий, а теперь выяснится, что не зря. Я привезу ему "интимный" канал из Москвы...

    - И он разыграет этот канал, как разыграл в той действительности Тухачевского. - Сказала Ольга и достала из своего изящного портсигара длинную тонкую пахитосу[239] - ее новый фирменный бренд.

    - Возможно. - Сразу же согласился Олег. - Все возможно, но, возможно, так же, что имея информацию Штейнбрюка и наше собственное видение момента с послезнанием, можно в глазах Гейдриха и еще пару-другую очков заработать. Ну, а по поводу маршала... Можно ведь и подстраховаться. Пусть теперь будет не Тухачевский, а Ворошилов с Будённым.

    - И с какого бодуна? - Поднял бровь Степан.

    - Крестьянский вопрос. - Предположил Виктор.

    - И что?... - Не поняла Таня, а Ольга кивнула, соглашаясь с такой трактовкой, и добавила в полголоса:

    - Я бы добавила сюда еще и Тодорского с Куликом[240]...

    - И потом второй конец моста нам в любом случае нужен. - Продолжил свою мысль Олег, проигнорировав - случайно или намеренно - обе женские реплики. - Иначе канал влияния превратится в пустой звук, да и история, прошу заметить, на месте не стоит. В Судетах неспокойно...

    - Это еще мягко сказано. - Поддержал друга Виктор.

    В Судетах действительно было неспокойно.

    - Да, заварил ты кашу. - С уважительной улыбкой на губах согласился Степан.

    - Меня вело провидение. - Усмехнулся в ответ Олег, взглянув на Татьяну. - Ну кто мог знать, что судетские немцы на Германию бочку покатят, а убивать начнут чехов. Я, честно говоря, и не знал, что они на Австрию ориентируются, а Баст в тот момент, как под наркозом был. Тоже не помог.

    - Странно... - Ольге это действительно показалось странным, но с другой стороны...

    - Что тебе кажется странным? - По-видимому, уловив в ее реплике "подтекст", повернулся к ней Олег, а Таня...

    "А не задумалась ли, мадам, над тем, означает ли что-то мой тон и мой взгляд, кроме общей развращенности организма, и, если означает, то, что именно?"

    - Мне казалось, ты знаешь, как головой пользоваться.

    - Знаю, не знаю... А ты, ты собственно, о чем?

    Таню этот обмен маловразумительными репликами заинтересовал по-настоящему. Виктора, как ни странно, тоже. Во всяком случае, Ольге показалось сейчас, что Федорчука подтекст занимает не меньше, чем прямой смысл слов.

    - Чехословакия всего лишь часть бывшей империи. К кому же должны тяготеть судетские немцы, как не к австрийским братьям?

    - Ага. - Сказал Олег. Но, судя по всему, он об этом и в самом деле не подумал.

    - И если Генлейна убило Гестапо... - Добавил Виктор.

    - То, разумеется, из-за того, что он флиртовал с австрийцами. - Закончила его мысль Ольга. - А чехи знали, но не помешали...

    - Между прочим, чудный материал для аналитической статьи. - Кажется, Степан уже обдумывал содержание этой будущей статьи. Во всяком случае, голос его звучал несколько отстраненно. - О влиянии незамутнённого избыточной информацией идеализма на судьбы европейской политики. Какие параллели можно провести! От Гаврилы, нашего, Принципа до Себастьяна фон Шаунбурга. История добра с кулаками в картинках. Хм... - Степан осёкся, осознав, что зашёл со своей иронией несколько дальше, чем следует.

    - Надо Степу в Пулитцеры двигать, - Сказала Таня и тут же, похоже, пожалела о своей поспешности. Олег бросил на нее всего один короткий взгляд, но такой, что лучше бы, как говорится, обругал.

    - А что! - хмыкнул Степан. - Богатая идея! А то, кто я? Да я никто, да звать меня никак... - Съерничал он, и Ольга - даже будучи занята своими девичьими проблемами - уловила в его шутейной речи отголоски какого-то давнего или, напротив, совершенно недавнего разговора.

    - Информацией обеспечим, - кивнул, соглашаясь Олег. - А хороший журналюга эт-то вполне себе ОМП[241]...

    - А можно я буду твоим негром? - Мягоньким голоском предложила Ольга. - У меня есть для тебя статья о Балканах... То есть, будет, разумеется... Но на французском. - Уточнила она и тут же обезоруживающе улыбнулась. - Ну что, берешь в негры?

    - В негритянки! - хохотнул Степан. - А что на французском, так это не страшно. Переведу.

    - Поторопись, старик, - неожиданно вполголоса сказал Федорчук, - скоро аналитика будет неактуальна. По крайней мере, по Чехословакии. Боюсь, через пару месяцев, а то и раньше, лучше всего будут продаваться фронтовые репортажи...

    ***

    Разумеется, никуда Олег не уехал. То есть не уехал сразу, как сказал давеча. И сам не захотел, и "обстоятельства" не позволили, потому что ко всем компаньонам сразу и к каждому в отдельности пришло теперь понимание, что если они до сих пор живы, то это скорее случайность, чем закономерность. А посему три следующих дня были плотно заняты - с утра до вечера - "составлением планов" и "утрясением деталей". Без тщательной проработки соваться в пекло никому больше не хотелось, тем более что никакого особого "батьки" им по рангу положено не было. Оставалось самим о себе позаботиться. Вот и заботились. Выметались с утра пораньше, то есть сразу после завтрака "на природу" - в беседку на высоком берегу реки - и устраивали там пикник до самого обеда. Термосы с кофе и чаем, коньячок - но в разумных пропорциях - сигареты, шоколад, то да се.

    Сидели, стояли, бродили, даже костерки время от времени разводили, но главное - говорили, оттачивая формулировки и создавая непротиворечивые модели поведения. И тут, среди прочего, выяснялось - вернее было наконец замечено и осознанно, - что все они, совсем не то, вернее, не те, какими были где-то когда-то, в будущем не совершенном. А вот чем или кем каждый из них стал здесь и сейчас, предстояло еще выяснить, потому что эта рыба так просто в руки не давалась.

    И это тоже требовало времени и внимания, ведь, как ни крути, кроме самих себя любимых, никого, кому можно было бы доверить главное, в природе не наблюдалось. А значит, следовало привыкать друг к другу, притереться, учиться наново, если уж не любить - чувства чувствами, как говорится - то хотя бы терпеть. Но, слава богу, люди они все были взрослые, обремененные кое-каким жизненным опытом, а потому и с задачей этой справились - пусть и в первом приближении - совсем не плохо. Во всяком случае, уже то хорошо, что ситуацию все понимали правильно и никаких иллюзий по ее поводу не питали. Аминь.

    А в дорогу отправились несколько позже, но не раньше, чем обговорили и четко определили свои планы - общие и индивидуальные - на ближайшую перспективу, согласовав заодно и способы связи, и тактику, и главное - стратегию. Очень важно - можно сказать критически важно - было понять, чего каждый из них хочет от будущего, каким его видит это будущие, и каким образом предполагает до оного добраться. И "усреднение" этих вот планов, их откровенное обсуждение, и достижение консенсуса, так любимого первым и последним президентом СССР, который, надо сказать, еще и на свет не родился, кажется[242], вот это все и было, если трезво рассуждать, и самым важным итогом "встречи в верхах" и самым трудоемким ее результатом. Это ведь только наивные люди могут поверить, что у пяти взрослых людей - трое из которых мужчины, а двое - женщины - имеется, может иметься полное и окончательное единство взглядов. Бог им в помощь этим романтикам, и флаг в руки, а в жизни такого нет, и быть не может.

    ***

    Все разъехались, и в "домике в Арденнах" стало тихо и даже как-то одиноко. Но, с другой стороны, если их всех и занесло в нынешнее "теперь", то не ходить же им из-за этого строем, как юным пионерам. У всех свои планы, свои дела и дороги, которые то ли мы выбираем, то ли они выбирают нас.

    Ольга, изящно взмахнув на прощание ручкой, затянутой в бордовую лайку, уехала первой. Она предполагала, сменив два поезда, добраться до Парижа, и уже оттуда ехать в Швейцарию, где у Екатерины Альбедиль-Николовой остались какие-то нерешенные "с вечера" дела. Впрочем, долго болтаться в Женеве и Цюрихе она не предполагала, пообещав появиться в Париже так скоро, как только сможет - "мне надо еще в Вену и Мюнхен заскочить..." - чтобы поработать с Таней над сценическим образом и завершить для Степы серию статей о Балканах и СССР.